Два «медийных» события прошлой недели встают рядом — статья Михаила Юрьева и всплывший откуда-то, судя по всему нашистский, ролик, который стали усиленно раскручивать в интернете [upd. автор клипа — бывший пресс-секретарь «Наших», ныне депутат Госдумы Роберт Шлегель].
И статья, и ролик у меня вызывают в лучшем случае брезгливость. Не из-за идеологии, а из-за качества материала: аргументация безнадёжная, призывы беспомощные, реализация чудовищная. Но, судя по всему, на многих это может иметь реальное воздействие — например, ролик мне прислал приятель, которого эта агитка более чем воодушевила. Так что повод разобраться есть.
Итак, что мы имеем. Михаил Юрьев строит свою статью на двух основных моментах: во-первых, что «ситуация в начале 2009 года отличается от [1927 года] не столь и сильно» и, во-вторых, правильность решения Сталина о насильственной модернизации (исходя из угрозы войны) доказывает, что и в 2009 году такое решение было бы столь же обосновано и необходимо. Понятно, что вообще строить программу действий по аналогии, на основании не текущей ситуации, а событий 80-летней давности, довольно глупо, и одно это соображение может разнести идею Юрьева в пух и прах. Но и аналогия между 1927 и 2009, и анализ ситуации 1927 года у него тоже более чем спорны. И если рассмотреть ситуацию 1920-х годов подробнее, сама возможность аналогии, как её описывает Юрьев, просто исчезает.
Основной чертой сходства двух периодов истории у Юрьева является мировой экономический кризис. Дальнейшее же развитие событий после 1927 года рассматривается Юрьевым как прямое следствие кризиса — прямо он этого не говорит, но иначе не было бы у него такой фразы: «Если США не смогут выбраться из нынешнего кризиса — а это весьма вероятно, — то весьма вероятна и война, как и тогда.» То есть — не было бы Депрессии, не было бы и войны? Однако ребёнку понятно, что в числе причин Второй мировой был не только и не столько кризис, но в первую очередь нерешённость проблем, оставшихся после завершения Первой мировой войны, а также множество других факторов — всё это Юрьевым игнорируется. Более того, он, судя по словам о том, что якобы «Англия направила Гитлера» на Россию, считает, что первой и главной жертвой агрессии во Второй мировой был СССР, а противниками его были все остальные страны мира (забывая про Польшу, аншлюс Австрии, войну в Европе и Африке, ленд-лиз и второй фронт). Таким образом, история 1920-30-х г.г. выглядит, по Юрьеву, следующим образом: Америка переживала экономический кризис, затронувший также и весь мир; для решения этого кризиса была развязана война против России; в качестве «тарана» была использована Германия. Всё это, или почти всё, как минимум спорно, как максимум — просто бредовые выдумки. Проблема же Версальского мира, вопрос распространения фашизма в Европе и в мире, раскол Европы (на Антанту и «страны оси»), кризис империализма и международной торговли и т.д. просто исключены из рассмотрения, что и позволяет проводить сомнительные аналогии между тем периодом и нашими днями — в частности, Юрьев предполагает, что Россия и на этот раз будет первой целью агрессии (чьей именно, непонятно, но видимо западной), и исходит из этого утверждения как из факта (вспоминаются фразы из того самого видеоролика — «Нас раздерут на части при первой возможности… у нашей страны есть два варианта: возродиться или исчезнуть»). Таким образом, и увязка кризиса с войной, на которой строится логика Юрьева, в том числе с войной против России, тоже повисает в воздухе.
Наконец, можно рассмотреть сам кризис как основной момент предполагаемого сходства двух исторических моментов: да, нынешний кризис по мощности сравним с Великой Депрессией, но и по механизмам, и по общей обстановке и историческому контексту — нет ничего общего. Современная международная ситуация очевидно сильно отличается от 1927-го года. Европа не разделена, а едина. Конфликты между Францией и Англией с одной стороны и Германией с другой практически устранены, а спорные моменты решаются в рамках единого де факто государства, ЕС. Реваншизмом и тоской об утерянном величии, кажется, никто кроме России не страдает. Мировая торговля и глобализация сделали весь мир взаимозависимым — настолько, что даже США и Китай, презрев все идеологические разногласия, объединяют усилия в борьбе с экономическим кризисом. Возможность мировой войны практически исключена, военное решение экономических проблем во всяком случае не рассматривается в первую очередь — да и во вторую тоже.
Также различается и ситуация в России. К 1927-му году, за несколько лет НЭПа, Россия восстановилась после Гражданской войны. Крестьяне из года в год увеличивали урожаи. Появились мелкие частные предприятия. Промышленное производство росло. И только государство оставалось банкротом — следствие дефолта 1918 года, когда правительство Ленина отказалось платить по царским долгам. Мировая банковская и кредитная системы были закрыты для большевиков. Торговать с внешним миром Россия могла только на золото и валюту. Новая российская валюта — червонец — также был обеспечен золотом из казны. Ради валютных поступлений большевики и начали программу госзакупок зерна по заниженным ценам для продажи за рубеж.
При этом государственные плановые органы работали кое-как, большая часть промышленности, формально оставаясь в госсобственности, переходила на рыночные отношения (предприятия преобразовывались в тресты или отдавались в аренду иностранцам). Государство, несмотря на сохранение партийной диктатуры, цензуры и пр., теряло авторитет, а вместе с ним и власть. Вдобавок, среди большевиков не было единства во взглядах на дальнейшее развитие страны. Правая фракция (предсовнаркома Рыков, а также Бухарин, Томский и другие) считали правильным сохранение НЭПа и развитие мелкого товарного производства. Левые (в первую очередь Троцкий, а также Зиновьев, Каменев и другие) ещё с 1923 года выступали за коллективизацию хозяйств, распространение плановых принципов на всю экономику, индустриализацию и т.д.. В 1926 году Сталин разгромил левую оппозицию, но потом, начав борьбу с правыми, сам перенял идеологию левых. Может быть, идея индустриализации сама по себе и не была важна для Сталина — просто он сначала уничтожил левых при помощи идей правых, а потом правых при помощи идей левых. Возможно, если бы сначала он взялся за Бухарина, и только потом за Троцкого, в итоге правящая идеология в СССР была бы иной.
Вопрос отношения к НЭПу был поставлен, таким образом, практически с самого начала, ещё при жизни Ленина — в 1923 году, но не решался, увязая в межфракционной борьбе. 1927-й год — это год так называемого «кризиса хлебозаготовок»: рыночная цена на хлеб, поддерживаемая частными оптовиками, выросла, а государство закупочную цену даже снизило, хотя она и так была ниже рыночной. В результате большевики столкнулись с нехваткой зерна на государственных элеваторах, а значит и с нехваткой валюты. Наступил момент выбора: рынок или диктатура. Либо государство должно было следовать рыночным ценам, либо хлебозаготовки должны были стать принудительными. Решение Сталина о мобилизационном развитии экономики вовсе не было вызвано ни кризисом в Америке и Европе (он тогда ещё не начался), ни грядущей войной (Германия на тот момент, то есть менее чем через 10 лет после Версальского мира, была всё ещё слабой, кроме того, проводила антимилитаристскую политику). Решение об индустриализации в первую очередь диктовалось логикой борьбы за власть в большевистской верхушке и борьбой большевиков за власть в стране — или, можно сказать, войной большевиков с собственным народом. Сталин, на тот момент принявший левые идеи и боровшийся с правыми за власть, начал индустриализацию и коллективизацию, жертвами которых стали крестьянство и средний частный бизнес («нэпманы») — то есть именно те действующие силы и отрасли экономики, которые показали способность жить независимо и обеспечивать себя самостоятельно, тем самым угрожая неограниченной власти большевиков.
В отличие от 1920-х, сейчас в России нет ни таких же последствий дефолта, ни ограничений на внешнеэкономическую деятельность; госдолг России не очень велик, а западные кредиты до последнего времени были доступны и отдельным предприятиям, и государству; отрасли, приносившие основной доход в последние годы, уже и так находятся под полным контролем государства, и тем самым их экспроприация совершенно не требуется — в каком-то смысле то, что можно назвать, пусть с натяжкой, аналогом коллективизации, происходит уже с 2004, а то и с 2001 года года — я имею в виду «равноудаление олигархов», дело ЮКОСа и образование госкорпораций. Что ещё должно сделать российское государство, чтобы двигаться дальше по пути мобилизации? Полностью национализировать промышленность? Ввести опять госплан и пятилетки? О том, как триада «индустриализация-коллективизация-репрессии» должна выглядеть в 2009 году, Юрьев не говорит ничего конкретного. Между тем, сельскохозяйственное производство у нас достаточно укрупнено (это неизжитое до сих пор наследие колхозного строя осталось нам с тех самых 1920-х годов) — что же в таких условиях может означать коллективизация? И крупная промышленность подконтрольна государству, которое реализует, вроде бы, какие-то «национальные проекты», и большая часть населения работает именно в промышленности — казалось бы, и индустриализация нам тоже вовсе не нужна. (Только репрессии всегда понятно, что значат).
Однако рассмотрение ситуации 1927 года позволяет увидеть совсем другую аналогию между тем и нашим временем. Это кризис власти. Аналогом «кризиса хлебозаготовок» является падение цен на нефть, соответственное падение доходов бюджета и снижение возможностей государства по влиянию на экономику страны. Правительство Путина, как и большевики в 1927 году, теряет очки перед лицом кризиса, и чтобы сохранить власть, оно должно сделать всё тот же выбор: рынок или диктатура. Ситуация достаточно тривиальна, и выбор, который стоит сейчас перед властью, тоже понятен (см., например, статью Андрея Пионтковского, который предчувствует новую войну — вследствие фактического банкротства Путина как антикризисного менеджера: возможно, война — это ещё возможность для путинской группы сохранить власть, даже не вводя жёсткую диктатуру, но тут даже трудно выбрать, какой вариант хуже — впрочем, война не исключает диктатуры, а диктатура — войны).
Михаил Юрьев, собственно, и агитирует за выбор в пользу диктатуры (или «мобилизации», что в данном случае то же самое). Он подводит под этот выбор какую-никакую идеологическую базу (плохонькую, как мы видим — но, судя по всему, он и не слишком усердствует), а опирается он на развившуюся в последние годы тенденцию к упрощённой интерпретации истории в духе лозунгов из серии «крепость Россия» и «Сталин — эффективный менеджер».
На этом незнании истории России, на замене знаний и мыслей лозунгами и простой неспособности думать строится и упомянутый агитационный ролик. Все слова о «самой богатой стране в мире», «1000 лет веры, труда, ума» и т.д. сводятся к ностальгии по советским (в том числе, и даже в первую очередь — сталинским) временам — об этом свидетельствует видеоряд. Надо понимать, по мнению авторов ролика, тогда люди были, не как сейчас, нужны своей стране, меньше пили, больше рожали детей, жили не для себя, и проживали свою жизнь не просто так, а строили, производили, думали о великих открытиях и победах, а не о шмотках… Но если подумать всерьёз, какова тогда, в 1920-30-х, была мотивация у людей, какой выбор они могли для себя делать, чего добивались и что имели — получается, что нам предлагается добровольно отказаться от и без того не слишком высоких стандартов жизни ради возвращения в казарменное рабство с красивым лозунгом над каждым бараком. В лагере, разумеется, всегда есть место героизму — но можно ли думать, что лагерная жизнь поэтому лучше? И разве сейчас люди не строят, не производят — разве пресловутый ВВП с 1999 по 2008 год (до кризиса) не вырос у нас почти в 2 раза?
Манипуляции и подтасовки в идеологии «нашизма» столь очевидны, что приходят на ум некоторые бестселлеры последних лет — о части из них писал в одной из статей Дм.Быков. Например, доступный в разных изданиях почти в любом магазине «Трансерфинг реальности» некого Вадима Зеланда учит, что реальность есть пространство вариантов, причём вариабельно не только будущее, но и настоящее и прошлое. Если сказать коротко, там путём долгих псевдофилософских рассуждений доказывается, что реальность есть то, как ты сам к ней относишься, и именно этому простому правилу и учит Зеланд — но назывет это управлением реальностью. Быков на этот счёт замечает, что «если внушить себе, что ты управляешь реальностью, очень скоро эта мысль начнет тебя тешить и будет тешить до тех пор, пока реальность довольно жестко не докажет, что она управляет тобой». Ровно таким же внушением занимаются «нашисты», в том числе и в ролике. Мечту о хорошо оплачиваемой и любимой работе они легко (через «великие цели») подменяют сремлением к лидерству, а лидерство оборачивается обязанностью батрачить за идею — и эта двойная подмена отлично работает, пока не столкнётся с реальностью.
Ролик завершается ссылкой на сайт «Год молодёжи», подписанный Агентством по делам молодёжи, которое возглавляет В.Якеменко, основатель и лидер «Наших». Хотя от авторства ролика на этом сайте открещиваются, но идеи в ролике и на сайте перекликаются: например, на сайте говорится, что сейчас перед молодыми стоит выбор — либо не работать вообще, либо работать без удовольствия и не по специальности, либо «участвовать в великом проекте» (в ролике такие же куски найти нетрудно). Возможность работы по специальности и с удовольствием словно бы не допускается — точнее, путь получить такую работу и предлагает сайт, и для этого нужно участвовать в нашистских программах. Цену тусовкам «Наших» все уже знают. Но основные идеи — о том, что ценность человеческой жизни определяется только работой, а работа имеет смысл и ценность только если она посвящена великому проекту — это, конечно, старые-добрые идеи коммунистического рабства. И родство этих идей с «крепостью Россия» и «эффективным менеджером» вполне очевидна.
Кстати, как известно, одним из столпов новой сталинистско-патриотической идеологии стала Победа в войне с Германией. И вот уже Сергей Шойгу вносит идею закона об уголовной ответственности за отрицание Победы, по аналогии с отрицанием Холокоста. Но, как правильно подмечает Антон Орех, речь идёт очевидно не об отрицании победы как исторического факта, а о «ненадлежащем» отношении к Победе и всему, что с ней связано — то есть об уголовной ответственности за отсутствие поддержки некой официальной идеологии. Это похлеще приснопамятной Шестой статьи советской конституции! Нас снова пытаются загнать в лагерные бараки.
Итак, наступление сторонников мобилизации ведётся по всем фронтам. Только и остаётся согласиться с Пионтковским — надо думать, совсем уже прижала их дилемма «уйти нельзя остаться». Но надежда есть — и в первую очередь она в том, что идея мобилизации вбрасывается для обсуждения в общество, а не принимается сразу к реализации. Накануне выборов 2007 года точно также вбрасывалась (в интервью Шварцмана Коммерсанту) идея «бархатной реприватизации», и она, судя по всему, так и не прошла. Видимо, тестовые выбросы подобных идей в общество происходят, когда их авторы, не получив прямого одобрения сверху, пытаются на худой конец заручиться общественной поддержкой. И всё, что можно и нужно сделать — это обеспечить максимум отрицательных отзывов на подобные информационные выбросы.
На статью Юрьева наиболее заметные отклики дали Георгий Бовт и Александр Архангельский, каждый по-своему. Надо больше. Надо говорить при случае людям простые вещи: что историю надо знать, и не только в виде лозунгов. Что война — это недопустимо, и тоталитарное рабство тоже. Что великие цели должны ставиться людьми добровольно. Что величие цели не отменяет необходимости достойной жизни. И что искать любимую работу искать надо там, где работают твои коллеги, или там, где учат твоей профессии, а не в партии, и не там, где тебя научат быть лидером и укажут, какая профессия тебе должна нравиться ради достижения великой цели.
![[info]](https://i0.wp.com/l-stat.livejournal.com/img/userinfo.gif){kind=small}
Автор idealblog 
![[info]](https://i0.wp.com/p-stat.livejournal.com/img/userinfo.gif){kind=small}
Внутри собаки 