Простые вещи

Есть некоторые простые вещи, до  которых ты вряд  ли додумаешься самостоятельно в ближайшую тысячу лет. А тут как раз разговор зашел…

(Макс Фрай, «Простые волшебные вещи», стр. 143. Здесь и далее номера страниц — по изданию 2002 года).

Фэнтези и мистику преследует одна беда — книги, относимые к этим жанрам, читатели упорно воспринимают как приключенческие, сюжетные — и только. Впрочем, большая часть популярной (читай, ширпотребной) литературы действительно такова. Из-за привычки к action не только «easy reading», но и книжки вроде Кастенеды, которые изо всех сил стараются выглядеть изложением неких «философских учений», для многих читателей всё равно выглядят приключениями героя в неведомой стране (что между прочим мешает по достоинству оценить сомнительное качество идейного багажа). И даже из по-настоящему стоящих вещей, даже из Евангелия и Пятикнижия поп-культура сделала комиксы и мультики! А уж там-то точно главное отнюдь не в сюжете.

Под воздействием среды волей-неволей начинаешь привыкать к тому, что и правда кроме приключенческого сюжета в книжках искать нечего. Так, попав в дурную компанию, привыкаешь к сквернословию и пошлости, а потом долго не можешь избавиться… Но иногда приходя в себя, волей-неволей почти рефлекторно начинаешь искать пролетевший мимо глаз и ушей смысл — в том числе там, где его нет.

Возможно, Макс Фрай — это действительно только забавные приключения некоего сыщика из города Ехо. Бегают разные люди, магия всякая, чудеса, подвиги и путешествия — забава, чтоб не уснуть в метро. Тем более что сэр Макс и правда очень милый, да и другие герои тоже, и приключения действительно забавные. Не готов пока спорить на тему, есть ли там что-нибудь ещё. Философии по крайней мере обнаружить не надеюсь. Но странности и совпадения в тексте позволяют предположить, что написано это не как попало, а в соответствии с каким-то замыслом. Который — забавы, опять же, ради — можно было бы отыскать и оценить…

* * *

Вам от рождения достался дивный дар, вы не способны понять, каково быть человеком, навсегда обречённым оставаться там, где родился… (стр. 143)

Однажды на этой фразе магистра Гугимагона я остановился, как будто на бегу врезался в стенку. Эти слова должен был произнести кто-то другой! Например, Андэ Пу, тоскующий по солнечному Ташеру… Андэ и правда говорит что-то близкое по смыслу:

Даже если я захочу назад, в Ехо… По крайней  мере, после этого я буду жить там,  куда захотел вернуться. А пока  я просто  живу  там, где родился. Это разные вещи. (стр. 285-286)

Так я неожиданно для себя однажды понял «тему» этой книги. Она о том, что случается, когда срываешься с места и летишь куда-то,  и о том, что чувствуешь перед отъездом… Я бы сформулировал эту тему так: «Уехать нельзя остаться».

Сэр Андэ Пу мне вспомнился сразу, а потом возник целый ряд — Меламори (со своим страхом ехать в Арварох), три «жёны» сэра Макса (привезённые из Пустых Земель в Ехо), Лойсо Пондохва (запертый в своём жарком мире), его дочь Теххи (не имеющая возможности удаляться от Сердца Мира)… По большей части это вставные эпизоды, никак не привязанные к основному сюжету двух повестей, составляющих книжку. Меламори могла бы пожаловаться на свой страх немного позже (она это и делает, когда сэр Алотхо Аллирох добирается до Ехо, но тогда уже гораздо короче). Парадное выступление сэра Макса перед своим «гаремом» могло наоборот состояться раньше — как только этот самый «гарем» у него появился. Лойсо Пондохву вообще можно было переместить куда угодно… Но тем не менее всё это подряд собрано в одной книжке, в этих двух повестях. Как и в прошлый раз, случайностью такое совпадение считать трудно.

Раскрытие темы начинается с самых первых страниц, и с самых простых поездок — например, на катере по реке.

Моё первое самостоятельное путешествие по лучшей из рек Соединённого Королевства больше всего напоминало поездку на гигантском кенгуру. Меня не просто качало, а трясло так, что колени стукались о подбородок. Глаза слезились от ледяного ветра, слезы текли по щекам, смешиваясь с брызгами речной воды и мелкими капельками моросящего дождя… Я ни о чём не вспоминал и не строил планы на будущее. Было только «здесь и сейчас»… (стр.7-8)

Макс радуется качке и буйству волн вокруг своей утлой посудины, а вот сэру Манге Мелифаро это вряд ли понравилось. Он тоже настоящий путешественник, но он любит передвигаться с комфортом, который для него порой может сгоряча оказаться важнее самой поездки. Он говорит:

Ваврварская укумбийская конструкция, никакой магии… Пассажиры не сказать чтобы блаженствуют: качает зверски… В своё время меня занесло на укумбийскую шикку, и я проклял тот день, когда меня угораздило затеять эту дурацкую свистопляску с кругосветным путешествием… (стр.24-25)

Так становится понятно, что — как ни банально — люди бывают разные. Некоторые созданы для путешествий, некоторые нет. Это судьба — кому какая достанется.

Когда у судьбы имеются какие-то планы, она находит средства заставить нас действовать в соответствии с ее сценарием. Если тебе зачем-то нужно уехать на этот грешный Арварох, судьба будет назойливо подбрасывать тебе эту возможность раз за разом, пока ты не поступишь так, как она хочет. И еще эта злодейка имеет привычку здорово сгущать тучи на нашем личном небе, когда мы сопротивляемся ее уговорам. Видишь, ты всего один раз отказалась поступать так, как она считает нужным, и твоя жизнь уже стала гораздо менее приятной, чем прежде… Судьба умеет уговаривать. А в тех редких случаях, когда ей это не удается, она просто убивает дурака, не ухватившегося ни за один из шансов. (стр.189)

Ducunt volentem fata, nolentem trahunt: желающего идти ведет, нежелающего влачит.

Макс испытывает восторг от всего неизвестного, именно это для него является наградой в путешествии:

Было приятно лишний раз вспомнить, что я — новичок в этом прекрасном мире… Столько дивных возможностей попасть впросак, столько поводов удивляться по пустякам! А счастливая возможность удивляться по пустякам так переполняет мою жизнь, что можно позволить себе не желать ничего иного… (стр.30)

А для Меламори неизвестность — большая проблема, она боится уезжать, даже если это и не другой мир, а только другой континент.

Стоит мне представить себе, как я схожу с корабля на совершенно чужой берег, и я тут же начинаю думать, что все верно: леди действительно не должна шляться в одиночестве по незнакомым местам! (стр. 185)

Или например Друппи, огромный пёс сэра Макса, боится гулять по незнакомому городу:

Это огромное мохнатое существо жалобно жалось к моей ноге… вообще-то, не то чтобы только к ноге: размеры собаки вполне позволяли ей засунуть мокрый нос куда-то мне подмышку, не поднимаясь на задние лапы. Тем не менее, эта громадина дрожала от ужаса… Полуденная суета Старого Города ошеломила пса до глубины души… (стр. 173)

Или — практически то же самое — жёны сэра Макса:

Эти трое выросли черт знает где, в каких-то Пустых Землях,  они вели там  совершенно непонятную мне жизнь, к которой они сами, однако,  привыкли…  И  вот, в один прекрасный  день,  некие  «мудрые старцы»  сажают  этих девчонок  верхом  на рогатых  менкалов, привозят  их в совершенно  незнакомый  город… после   чего  вышеописанные  «мудрые  старцы»  спокойно  уезжают   домой.  А прекрасные  леди  Хейлах, Кенлех  и Хелви  остаются в огромном чужом доме. И наверняка  не очень-то  понимают,  как им теперь жить дальше… (стр.220)

Всех их, пока они не способны радоваться всему новому и непонятному, судьба именно «влачит».

Бояться неизвестного естественно, но чтобы достичь чего-то, каждому приходится перебороть свой страх. Каждый из нас заключён в самом себе, в своих привычках и слабостях, в своей судьбе, как в темнице. Как замечает сэр Макс, «собственная шкура —  вообще такая специальная штука, в которой нравится находиться  очень немногим» (стр. 248). Он преувеличивает: большинство как раз склонно «поклоняться данности».  Но лучшие из людей, несомненно, всегда хотят большего. И чтобы стать хозяевами своей жизни, им приходится бороться — с собой или с судьбой. И тогда каждый шаг становится шагом в неведомое, любое действие или бездействие, даже само течение времени несёт человека неведомо куда, и необратимо.

Никакого  «пути назад» вообще  не  существует, ни  для  кого. Это просто очередная успокоительная  сказка, из тех,  что  так  хорошо  заменяют  нам колыбельную… (стр. 247)

Это почти точное по смыслу повторение финальной фразы Андэ Пу произносит сэр Джуффин за добрую сотню страниц до отбытия поэта в Ташер. Сэр Андэ только немного поэтизирует формулу Джуффина:

— Я уезжаю навсегда, и вообще все всегда уезжают навсегда. Вернуться невозможно — вместо нас всегда возвращается кто-то другой, но это никто не впиливает… «Оставь надежду, всяк сюда входящий», вы так сказали? Это стихи?
— Стихи. — Улыбнулся я. — Очень старые. Но не мои, ни в коем случае!
— Это очень хорошие стихи. — Твердо сказал Андэ и исчез за дверью.

Читателю Макса Фрая понятно, что случается с человеком, когда он исчезает за дверью. Андэ Пу больше не появится в книгах про Ехо — только слухи будут доходить о его жизни в Ташере. Стоит подумать об этом, в следующий раз выходя на двор с собакой.

* * *

Мне всегда было интересно в книгах то, с чего авторы начинают, и как заканчивают. Первой фразой создаётся многое, а уж какая ответственность лежит на последней! Ведь надо сделать так, чтобы повествование выглядело законченным, и читатель с легко и с какой-то затаённой мыслью отложил книжку, а не удивлялся тому, что она вдруг кончилась. Эпизод прощания с Андэ Пу завершает книжку. И вот два последних предожения в книге, это — финальный вывод, который должен примирить всё, что касается страхов, неизвестности и необратимости:

Мягкий оранжевый свет уличных фонарей, пронзительный ветер с  Хурона,  выпуклые  разноцветные   булыжники  мостовой,  зеленоватый  диск ущербной  луны  на  пронзительно-черном небе — все  это были мои талисманы, надежно ограждающие меня от безумного одиночества, тоже своего рода «простые волшебные вещи»…  Может  быть  через  час  вместо  меня  в  Дом  у  Моста действительно вернулся кто-то другой, но этот парень был счастлив  и спокоен — абсолютно!

Последняя мысль в рассуждении — это то, что каждый новый шаг, каждое путешествие не только стоит дорого, но и даёт нам немало. Борьба с собой и с судьбой окупается тем, что нам даётся возможность быть ещё где-то, и может быть ещё кем-то, и эта возможность поистине чудесна. Баланс. Значит, жить по-прежнему стоит. Вот и будем жить. Схожу наконец на двор с собакой, второй час ночи уже…

Макс Фрай как энциклопедия

Я себя заманил — вырвалось. Слово сказано. Придётся взяться. Понемножку, ab ovo.

Мысль вот какая — что каждая книга (именно книга, а не повесть) из «Лабиринтов» и «Хроник» посвящена изучению (или рассмотрению) какой-то одной темы. Заметно это становится по  мотиву, повторяющемуся и между повестями (если их несколько), и внутри повестей. Не знаю, насколько идея прокатит, и не знаю, насколько она нетривиальная — возможно, всем это очевидно, а я один тупой. Не знаю. Но азарт исследователя уже не просит, а требует — расшифровать тома Макса Фрая, вычленив ключевые (о да, ключевые) смыслы и выстроив их в линеечку. Вдруг получится найти в этой подборке какой-то смысл? Вдруг все книги Макс Фрая — это тоже энциклопедия, где каждый том — статья?

Скажем, взять первый том «Хроник» — это, как мне кажется, про человека в одиночестве (почему я его так и люблю, наверное). Или, сказать иначе, про человека-как-он-есть-сам-по-себе. Поход на Муримах (герои предоставлены сами себе, оторваны от мира), история муримахской ведьмы (которая свихнулась в одиночестве, разучилась иметь дело с людьми, но не может оторваться от насиженного места), отшельник (сам ушёл, и непревильно ушёл, и мучается), и Болото Гнева, которое можно перейти только в одиночку, и даже так кстати упоминание о Лойсо, который томится в одиночестве в своём жарком мире, и тут же — во второй повести — Меламори бесится без Макса, старушка из Тулана с подушкой, эта колдунья, не помню, как её зовут, которую бросил Лойсо Пондохва и т.д.. Этих похожих кусочков слишком много на одну книжку, чтобы это было случайностью.

Или 5-й том «Хроник» («Горе г-на Гро») — он, кажется, посвящён странностям любви и её страшненьким делам. Клубочек начинает разматываться с родительской любви (Хумха и Кофа Йох), потом подключается Габа Гро со своей внучкой, потом собираются всякие несчастные страдальцы (эти несчастные пары). И эта тема усиленно обсасывается во многих вариантах. (И есть же ещё долгое предисловие, примыкающее скорее к предыдущему тому — разговоры Макса с Шурфом и т.д., там тоже можно покопаться).

«Ключ из жёлтого металла» будет тогда, наверное, посвящён поискам себя — надо сравнить истории самого Филиппа, его отца Карла, Ренаты, Черногука (как он не мог найти примерение своему страшному таланту губить всех, о ком заботится), Грочека (то же самое) — и всё это, конечно, на фоне Сидхартхи (и уже никакого Гамлета). Хотя, с другой стороны, сам ключ как понятие — это тоже было бы заманчиво… Смысл того ключа, вокруг которого крутится сюжет, так многократно преломляется (ключ от дома, ключ как коллекционная вещь, ключ от Башни, ключ судьбы и т.п.) — возможно, и так.

Ну, и такие же фишки я замечал, например, в «Простых случайных вещах» (но какая там тема, уже не помню). И ещё где-то… Уверен, что везде это есть, надо только быть внимательным. Подсознанием я это всё ухватываю, но наконец надо уже это сформулировать, а то мерещится — только с толку сбивает. 

Вопрос, конечно, ещё и в формулировках — искомые ключевые слова никак не даются, сходство сюжетов и событий видно, а сказать, в чём оно, что их объединяет, назвать это сходство одним словом — это оказывается не так уж просто. Так что мыслительная работа предстоит большая.

Между прочим, если расшифровка получится, может будет понятно, почему «Лабиринты Ехо» — это десять путешествий, как было сказано на обложке второго (рыжего, амфорного) издания — то есть почему именно 10, по числу томов, а не больше, по числу повестей? И почему в первом томе того же издания не было двух вещей, включая «Путешествие в Кеттари»?

Каждый текст при прочтении стремится сложиться в мета-текст, так-то.

Ну, а на худой конец, если энциклопедия не выстроится, на выходе будет просто большой материал о творческом методе Фрая — сходства и повторения-то на самом деле есть, просто они могут оказаться бессмысленными… Будет такая «Макс Фрай — модель для сборки«. Посмотрим-попытаемся. Начну пока читать «Лабиринты» с нуля.

Золотой ключик: «слишком много авторов», спойлер №2

Да, как раз мне вспомнилось про «Ключ», и время есть немножко — наверное, надо записать, а то забуду, как обычно. Про «переписать Гамлета» и прочее, как мне это всё увиделось и наконец сложилось.

Начнём издалека. На самом-то деле роман «Ключ из жёлтого металла» — это книга о той фантастической весне, которая случилась в 2008 году. Очень тёплой, ранней, совершенно необычной — действительно хотелось думать, что всё это неспроста, что это знак, причём обещает он что-то очень хорошее. Хотелось менять жизнь. Это ощущение и описано в книге. Для этого придуманы Врата Гекаты, сложные вложенные сны, загадочные места вне времени и пространства, вывеска «Тяжёлый свет Куртейна», путешествия на автобусах и электричках по всей Восточной Европе от Москвы до Дюссельдорфа — чтобы прочувствовать и встряхнуться.

У меня сны в этой книге ассоциируются с зимой — потому что той весной спать было нельзя, просто невозможно, и особенно ночью. Последний сон, из которого просыпается герой романа Филипп — окончательно, из зимы в весну — это собственно и есть сам роман. Герой просыпается за четыре страницы до конца книги, и выясняется, что всё, что было на 470-и страницах до того, это ему приснилось. Ему снились его знакомые — как будто он с ними не знаком, и только ещё знакомится (Кьялар) или даже уже потерял их (Хайди). Ему снились реальные места (Вильнюс, Прага) и не вполне точные адреса (Хаген)… Собственно, ему снилась его собственная жизнь — и во сне она хуже. Она была несчастная и холодная, как зима. Он просыпается, и тепло весны принимает его, и друзья ждут его, и всё ещё впереди.

Что же было самым главным в этом сне? Чтобы рассказать об этом, он, проснувшись, звонит в Прагу своему другу Кьялару: «Я видел вещий сон. То есть мне приснился гениальный проект… Мы с тобой перепишем ‘Гамлета’. От имени всех действующих лиц, по очереди…» Про такой проект во сне-романе действительно шла речь. Но фишка в том, что сама книга — это и есть переписанный (и недописанный) «Гамлет».

(Хотя какой же «Гамлет», когда «Золотой ключик»? Действующие лица и исполнители ясны до точки: Филипп — Буратино, Карл — папа Карло, Черногук — Карабас-Барабас, доктор Грочек — Дуремар, Мирра/Марина — Мальвина, Арсений — Артемон… Это то, что видно сразу — так сказать, написано на обложке. Но это слишком очевидно.)

Внутри книжки содержится дивное переплетение самых разных историй. И в том числе да, Гамлет.

Упоминание о принце Гамлете появляется в тексте «Ключа» почти с самого начала — ещё только приехав в Вильнюс, Филипп говорит, что Принц Датский — не лучший гость в доме («все углы своим смятённым духом провоняет, проветривай потом»).

Каким докучным, тусклым и ненужным
Мне кажется все, что ни есть на свете!
(Гамлет, пер. М.Лозинского, акт первый, сцена вторая)

Говоря о Гамлете, Филипп имеет в виду своё собственное угнетённое состояние — тем самым сразу же Гамлет для читателя связывается с Филиппом.  Далее Гамлет возникает в разговоре с «живыми фигурами» в Праге. В этом разговоре возникает идея «переписать Гамлета» так, чтобы все герои были по возможности счастливы. Например (только например!) Клавдий может быть  убит сразу после появления Призрака, и не будет всех остальных смертей, Гамлет женится на Офелии, Гертруда снова выйдет замуж… Мысль о возможности «альтернативного сюжета» подкрепляется и цитатами из книги Бориса Цаплина, который именно таким альтернативным изложением известных произведений и занят.

Но если принц Датский — это Филипп (раз уж он сам себя с ним сравнивает), то можно сравнить его жизнь с шекспировским сюжетом. И совпадения сразу выявляются — многи и очевидны. Как и несовпадения. Его мать (Гертруда) бросила его биологического отца (Гамлета-старшего) ради какого-то «заезжего артиста», и вместе с любовником (стало быть, Клавдием) погибла — всё это без участия Филиппа, тем самым сам мотив мести, если бы и был, то уже снят. Место отца Филиппа занимает Карл — и важно, что хотя он и был в некотором смысле мужем его матери, но это было до рождения Филиппа — тем самым мать Филиппа не изменяла его биологическому отцу с Карлом (а как раз наоборот). Наконец, Филипп выбирает себе новых родителей сам — Карлу он говорит, что «будет с ним дружить» при первом же свидании, а няню Ренату, заменившую ему мать, сам находит буквально на улице. Трагедии нет, никого не нужно убивать, и никакие призраки не беспокоят живых.

У темы Принца Датского есть «дубль» — тема принца Сидхартхи, он же Гаутама Будда. О нём Филипп говорит с Карлом, тоже в самом начале книги. Выясняется, что проблемой героя являются люди, окружающие его — безликие, незнакомые, нормальные, те, кому кажется, что болезни, страдание, старость и смерть естественны, и внушающие уверенность в этом в том числе и несчастному принцу. В таком настроении, как кажется Филиппу, ему «возвращаться во дворец» не годится, да и вообще существовать — ведь он не может быть счастливым, счастье кажется ему неуместным, и где уж там какую-то нирвану открывать и срединный путь искать! Карл говорит ему, что его собственный способ справиться с унынием окружающего мира — это не замечать ничего, погрузившись целиком в работу, то есть вовсе «не выходить из дворца». Но Филипп понимает, что это только частный случай — а решение всё то же самое, ему хочется найти некий смысл в жизни, которым может быть не только работа, а что угодно — лишь бы что-то было. Рената, в свою очередь, рассказывает, что она от таких же мыслей, которые преследовали её в молодости, также нашла спасение в том, чтобы заниматься делами — но не своими, а чужими (Карла и Филиппа).

— Впрочем, может быть, это я один такой дурак, а всё человечество прекрасно справляется?..
[…]
— Очень хорошо тебя понимаю, — серьёзно говорит Рената. — Сама так же маялась в твои годы… А потом занялась чужими делами — вашими с Карлом. И всё как-то само собой наладилось.
— И жизнь обрела смысл? — спрашиваю недоверчиво.
— Да нет, конечно… 

Жизнь Ренаты не исполнилась смысла, однако исчезла тоска — но Филиппу этого мало. Между прочим, в «Гамлете» в первом акте Клавдий и Гертруда тоже говорят Гамлету не печалиться о смерти (отца), так как это общий удел, общая участь, и вдобавок мать просит Гамлета не уезжать, остаться с ними:

Мой милый Гамлет, сбрось свой черный цвет,
Взгляни как друг на датского владыку.
Нельзя же день за днем, потупя взор,
Почившего отца искать во прахе.
То участь всех: все жившее умрет
И сквозь природу в вечность перейдет.
Пусть мать тебя не тщетно просит, Гамлет;
Останься здесь, не езди в Виттенберг.

Гамлет обещает не уезжать, Филипп уезжает (по просьбе Карла), но обещает, вернувшись, задержаться надолго — это тоже можно воспринимать как сюжетное сходство.

Или ещё тоже совпадение: в Хаген Филиппа везут, как Гамлета в Англию Розенкранц и Гильденстерн, двое людей, притворяющихся его друзьями, а на самом деле выполняющих деликатное поручение, впрочем сами в реальности не осознающие своей подлинной роли и судьбы: Гамлет-Филипп узнаёт их тайну и отказывает им в доверии — впрочем, несмотря на опасения, никто не погибает.

Однако точного соответствия между персонажами и сюжетными линиями «Ключа» и «Гамлета» установить нельзя. Кто тут Лаэрт, кто Полоний, кто Горацио? И наоборот, кому из героев «Гамлета» соответствуют Митя, Болеслев, Станислав Грочек, Гражина и Иржи Шнипс? Ну, с натяжкой можно сказать, что Мирра — это Офелия. «Живые фигуры» на площади — актёры, «столичные трагики». Болеслев Черногук вполне может претендовать на роль Лаэрта (соперничество с Гамлетом-Филиппом за владение ключом, а также чуть заметный треугольник Филипп — Мирра — Болеслев), но может оказаться и Фортинбрасом (если иметь в виду желание «завладеть» домом отца Гамлета). Точного соответствия нет, поэтому получается, что «Ключ» — это не переписанный «Гамлет», а скорее недописанный.

Филипп вспоминает своё детство (сидя на дереве в Праге):

В детстве чудеса были для меня самым обыденным делом. То есть я даже и не знал, что это и есть «чудеса» — выбирать сны по своему вкусу, а в некоторые находить лазейки наяву и всегда возвращаться обратно… […] Но по мере того, как я рос, событий такого рода становилось всё меньше…

Именно тогда, в детстве, он создал из своей жизни завязку «альтернативного Гамлета» — в первую очередь, нашёл Карла и Ренату. Потом чудеса покинули его — и всё пошло наперекосяк. Из «Гамлета» вылупился какой-то дурацкий «Золотой ключик». Вместо того, чтобы продолжать играть свою пьесу, Филипп отпустил поводья, доверил писать книгу своей жизни другим, возникло дикое смешение разных тем и сюжетов, и «Гамлет» рассыпался. Сидхартха тоже не получился. Макс (кажется, только потому и появляющийся в романе, что его авторитету мы беспрекословно доверяем), говорит Филиппу (в Карродунуме):

— У истории, в которую вы оказались вовлечены, слишком много авторов.

И это действительно так: историй, переплетённых в одном романе, слишком много, каждый герой играет свою пьесу, и каждая история пытается жить по-своему.

И только после открытия Врат, когда Филипп возвращает себе возможность творить чудеса и перестаёт жечь свои книги — сюжет «Гамлета» в его жизни, надо понимать, получает возможность дальнейшего развития. Офелией становится Хайди. Может быть, у неё найдётся брат — Лаэрт… Этого мы, скорее всего, не узнаем.

И получается, что Буратино — только случайный гость в своей сказке. Он открывает дверь — и Карабас, Мальвина, Артемон и все остальные — исчезают, их история заканчивается, а Буратино остаётся и становится кем-то другим — например, Гамлетом, взявшим судьбу в свои руки. Или Сидхартхой, опять спасшим мир чудесной весной 2008 года.

 

---

О романе «Ключ из жёлтого металла» у меня в дневнике:

• Золотой ключик: первые впечатления
• Золотой ключик: счёт на пальцах. Спойлер
• Золотой ключик: “слишком много авторов”, спойлер №2

А также

• тэг «Макс Фрай»

Золотой ключик: счёт на пальцах. Спойлер

Недавно мы со Стёпой перебросились парой реплик по поводу спойлеров. Мне по ходу дела пришло в голову, что уж по крайней мере для Сорокина понятие «спойлера» бессмысленно — так как его книги являются изложением некоторых мыслей и концепций, восприниматься должны не последовательно в развитии некоторого сюжета, а целиком, поэтому нет большого вреда от того, что знаешь конец книги, начиная её читать — а возможно, даже так лучше, потому что сразу знаешь, на что обращать внимание. Но на самом деле это относится ко всем книгам со смыслом вообще. А ещё точнее — если в книге есть какой-то смысл (то есть что-то ещё помимо сюжета), то читать её придётся не последовательно, а как попало — возвращаясь в начало, забегая вперёд, отходя в сторону и принимаясь заново. Если мы допускаем возможность «спойлера» для книги, то мы ограничиваем книгу одним сюжетом, исключая из неё всё прочее. Поэтому «спойлер» — понятие, применимое разве что только для кино (где существует протяжённость и размеренность действия во времени), да и то с натяжкой (для театра, и особенно для балета и оперы, понятие спойлера опять бессмысленно). Впрочем, это только моё мнение. А для тех, кто верит в возможность спойлера в литературе, в том числе в отношении «Ключа из жёлтого металла» Макса Фрая, дальнейшее —  это именно спойлер.

Основное событие романа, вокруг которого крутится сюжет — это открытие так называемых «Врат Гекаты», благодаря которому мир должен стать добрее и лучше. И последние  страницы книги представляют собой «исправленную» версию реальности — возникшую уже после открытия Врат. (Альтернативные версии реальности — одна из постоянных тем у Макса Фрая, эти фокусы мы видели и в «Рагнарёке», и в «Жалобной книге», и в других произведениях).

В этой новой реальности очевидным образом повторяются отдельные детали из начала книги, но кое-что стало как бы лучше и светлее. Так, Филипп в обеих версиях реальности только что провёл несколько месяцев в затворничестве на даче друга в Подмосковье и закончил писать свою книгу, однако об уничтожении рукописи во второй версии речь уже не идёт. Охранник Пётр не прощается с Филиппом, а здоровается (аналогия со святым Петром, хранителем ключей от рая, очевидна — и если в «первой версии реальности» Филипп, прощаясь, покидал рай, то в «новой версии» он в этот рай входит). В Вильнюсе его ждёт девушка Хайди (которую в прошлой версии реальности он случайно встретил в Германии и хоть и взял её телефон, но сразу потерял его).

Мы знаем, что «первая версия реальности» могла привести к многочисленным несчастьям — в том числе для всего мира. Отдельные события этой версии будущего Филипп узнаёт, когда ему снится его собственная старость. Например, в России отменяется частная собственность, запрещается свобода передвижения, а людям вживляют чипы для контроля. Но открытие Врат должно предотвратить в том числе и эти несчастья — в общем-то, событие не хуже отменённого Конца Света. Остаётся узнать — реальность уже изменилась или это изменение ещё только готовится и произойдёт в будущем? Для этого можно попробовать установить, в каком году происходят события — возможно, оставленные автором зацепки не случайны? Недаром там всё так чётко расписано, по минутам. (Кстати, в «Рагнарёке», например, дата указана точно — там всё начинается в мае 1998 года и заканчивается на Рождество — так что попытаться датировать события «Ключа» вовсе не бессмысленная затея).

Действие романа происходит в начале апреля, и так как в обеих версиях реальности Филипп только что закончил именно шестую книгу, собирается уезжать с подмосковной дачи в Вильнюс и т.д., мы из-за этого большого количества совпадений вправе предположить, что после открытия Врат нам во второй раз показан тот же самый день, что и на первых страницах романа — уже в новой версии, для сравнения. По второй версии реальности нам известно, что послезавтра будет новолуние. Из первой версии реальности мы знаем, что первый день Филипп проводит в Москве, утром второго приезжает в Вильнюс, на третий оказывается в Праге, где в 12:00 на четвёртый день у него назначена встреча с паном Болеслевом Черногуком, и этот четвёртый день — понедельник. Значит, первый день был пятницей, и новолуние должно произойти в воскресенье.

Поиск по ближайшим годам в календаре новолуний даёт нам замечательный результат: новолуние в начале апреля в воскресенье случилось в прошлом 2008-м году, то есть как раз когда роман мог создаваться! Можно предопложить, что роман написан буквально «глядя в окно». Если совсем точно, новолуние случилось в воскресенье 6 апреля 2008, в 3:55 UTC (или 7:55 MSK). Другой более или менее подходящий вариант переносит события романа в будущее, в 2011 год, но в 2011 новолуние произойдёт не утром, а во второй половине дня,  3 апреля 2011 в 14:31 UTC (или 18:31 MSK) — это лишает нас дополнительного совпадения — ведь если новолуние происходит оокло 4 утра по Гринвичу, то случай в автобусе на границе происходит как раз в последние часы лунного месяца, в Прагу Филипп приезжает уже после наступления новолуния, что весьма символично.

Есть ещё одна проверка. В поезде на Краков Филипп переводит время на застывшем мобильнике — с 22:24 на 04:15, и число — с одиннадцатого апреля на двенадцатое. Значит, в Краков он приезжает 12.04. Сходится? Сходится! Действительно, 2008 год.

Таким образом, можно считать, что Врата уже открыты (прошлой весной), и реальность исправлена. Неплохая новость! Могло быть хуже.

Далее следует перечень дней и событий (я таки пытался писать так, чтобы не выдавать смысла событий, ограничиваясь кратким упоминанием о них).

1 день, пятница (4/04/2008). Филипп около 12:00 въезжает в Москву, в 18:20 садится в поезд на Вильнюс, ночь в поезде.

2 день, суббота (5/04/2008). В 7:45 Филипп прибывает в Вильнюс. (Температура +3, но накануне поднималась до +15, почва просохла, снег давно сошёл, лёгкая дымка, почти ясно — это можно посмотреть в архиве погоды). Выясняется необходимость поездки в Прагу. «Самолёт уже улетел, на завтра всё забито, а потом будет поздно — встреча назначена на понедельник». «Встречу он назначил на послезавтра, то есть в понедельник». Автобус на Прагу отправляется в 16:00. Ночь в автобусе. Луны не видно (светят только фонари).

3 день, воскресенье (6/04/2008). Новолуние (во «второй версии реальности»). С 06.04.2008 03:54 по 12.04.2008 18:31 1-я четверть Луны. Филипп приезжает в Прагу и размещается в гостинице. Встреча с актёрами. Пьянка в баре Blue Light. Ночь в подвале Черногука.

4 день, понедельник (7/04/2008). Встреча с Черногуком. Необходимость поездки в Йиглаву к пану Шнипсу. Ночь в отеле.

5 день, вторник (8/04/2008). Поездка в Йиглаву к пану Шнипсу. Филипп получает адрес Гражины в Хагене. Возвращение в Прагу.

6 день, среда (9/04/2008). Встреча с Миррой у собора св.Вита. Разговор с Кьяларом. Визит к Черногуку, знакомство с Чумой. Ужин с Митей в ресторане «Нахорже». Знакомство с Лени и Ильёй. Встреча на улице с Миррой. Ночь дома у Мирры.

7 день, четверг (10/04/2008). Поездка в Хаген. Филипп узнаёт адрес Гражины в Кракове. Ночь в отеле в Хагене.

8 день, пятница (11/04/2008). Электричка в Дюссельдорф. Возвращение в Прагу. В 22:00 Филипп на варшавском поезде отправляется в Краков. Ночь в поезде. Перевод часов на мобильнике на 12 апреля.

9 день, суббота (12/04/2008). Филипп приезжает в Краков. У Гражины. Карродунум. Ночь в отеле в Кракове.

10 день, воскресенье (13/04/2008).  Возвращение на поезде в Прагу (прибытие около 20:30). После полуночи вечеринка у Мирры и разговор с Черногуком. Ночь в отеле в Праге.

11 день, понедельник (14/04/2008). Филипп проникает в дом Черногука. Окончательное объяснение. Ночью Филипп и Черногук летят в Вильнюс (весна в прошлом году была ранняя, было очень тепло — правда, в Вильнюсе ночью было не +14, а +6, но ясно и тихо, южный ветер 2-3 м/с, а днём 15-го температура дойдёт до +18 и ночью не опустится ниже +8), дверь открывается, финал.

PS. В своём блоге Макс Фрай пишет 6-го числа: «Началось…» — и публикует фото распускающихся почек в Вильнюсе. А Фидельгольц тогда лежала со своим глазом. А мы с Вадимом в те дни гуляли у них в Черёмушках (как раз в воскресенье в день новолуния) и ездили в Коломну (в воскресенье 13-го, накануне открытия Врат Гекаты — в этот день Филипп без происшествий ехал в поезде из Кракова в Прагу). Погода и правда была очень тёплая. Тогда же, в начале апреля, я переехал из ЖЖ на WordPress, а для комментирования в LiveJournal настроил OpenID. Да, что-то тогда точно менялось, что-то происходило той весной… Правда, с тех пор всё опять пошло наперекосяк.

 

---

О романе «Ключ из жёлтого металла» у меня в дневнике:

• Золотой ключик: первые впечатления
• Золотой ключик: счёт на пальцах. Спойлер
• Золотой ключик: “слишком много авторов”, спойлер №2

А также

• тэг «Макс Фрай»

Золотой ключик: первые впечатления

Точнее, «Ключ из жёлтого металла» Макса Фрая. Очень даже неплохо! Конечно, не «Энциклопедия мифов», но вполне на уровне «Жалобной книги». Интересно и познавательно. (Хотя несколько отдаёт «Кодом Да Винчи»: эти Врата Гекаты… слишком попсово, на мой вкус).

Но сразу заметил географический ляп (у Дэна Брауна, между прочим, их тоже находили море — и в Париже, и в Риме): вот и у Макс Фрая Белорусский вокзал оказался в Замоскворечье (герой оставляет машину на Белорусском вокзале, а потом пешком «из Замоскворечья» идёт на Малую Дмитровку — куда с Белорусской как раз было бы действительно естественно дойти пешком, а вот из Замоскворечья вокруг Кремля я туда переться бы не стал, доехал бы на метро). Или это фишка такая? Я подумал, может, и в других городах тоже что-то напутано? Я плохо помню геометрию Праги, Кракова и не знал, а в Вильнюсе даже не был.

Полез в Гугл. Вот, например, в Праге Nerudova ulica-то действительно есть, и в доме 16 (так?) действительно апартаменты (точный адрес Nerudova 212/16, 118  Praha 1-Malá Strana, Czech Republic), и бар Blue light правда существует неподалёку (Josefská 1 — даже можно понять, что они шли сверху от Малостранской площади мимо церкви св. Николая по Мостецкой, свернули на Йозефску и тут же зашли в бар, он на углу). А вот улицы Рудовой я во всей Праге не нашёл… Тёмная сторона? Имея в виду то, чем кончается роман, вполне могут быть в нём упомянуты несуществующие (в нашей реальности) места.

Или Хаген: по адресу Hochstraße 71, 58095 Hagen-Mitte, Hagen, Deutschland находится не музей, а ресторан Catacombe (у музея номер дома — не 71, а 73). Отель Art-Ambiente и правда находится на Hugo-Preuß-Straße (дом 5), но это не только не «напротив» музея, а вообще-то довольно далеко от Хохштрассе  (восемь кварталов, примерно километр), и никакого «угла Хохштрассе и Хуго Прюсс» в природе не существует (улица, пересекающаяся с Хохштрассе напротив музея, называется Marienstraße).

А вот поезд Москва-Вильнюс, например, описан исключительно точно — отправление с Белорусского вокзала в 18:20 (значит из книжного на Пушкинской Филипп выскакивает в 17:30, а всего в Москве проводит около шести часов, приезжая в районе полудня); «заснуть удаётся около трёх» — это значит в конце трёхчасового перегона из Орши до Минска или в Минске на двадцатиминутной стоянке; белорусские пограничники действительно приходят в половине шестого (на самом деле чуть позже, в 5:37 стоянка на 40 минут, Гудогай), литовские — ещё через час (6:36, тоже 40 минут стоянка, Кяна), и на платформу в Вильнюсе герой выскакивает в 7:45 (на самом деле по расписанию поезд приходит в 7:48). Ну и Вильнюс тоже, кажется, без ошибок (ну ещё бы, она же там живёт): Савицкё — т.е. ул.Юргиса Савицкиса — это действительно с проспекта Гедиминаса вниз по Тумо-Важганто первый поворот налево — правда, не «тупичок», но это не так важно — там впереди и правда тупик, хотя называется та улица уже по-другому. И как шёл Филипп с вокзала на свою Савицкё по Базилиону и через Врата Зари, тоже понятно более или менее. Гугл обещает, что эти 4 км можно прийти за 45 минут, то есть уже к 8.30 он мог бы быть дома — но он останавливался, кофе пил, и вещи тяжёлые — дошёл к девяти, наверное, часок поболтал с Ренатой, а потом, к десяти, и Карл проснулся. Всё расписано по часам, по минутам.

Но вот вопрос: зачем надо было смешивать реальное, искажённое и несуществующее, давать точные координаты существующих и несуществующих мест? Не проще ли было всё выдумать от начала и до конца, кроме уж наиболее значимых ориентиров вроде названий городов и стран? Мы бы потом, читатели, ловили намёки, угадывали, но о конкретику бы не спотыкались.

Кстати, про Старомонетный тоже надо проверить — там многое посносили в последние года два-три, может и дом-то всего один остался из тех, что стояли в 1990-х и где до сих пор можно жить…

[upd. Нет, судя по сайтам о московской недвижимости, до сих пор продаются и сдаются квартиры в домах №№3, 31, 33, 18, 24]

По сюжету тоже не вполне ещё всё понял, надо второй раз перечитать. (Например, кой чёрт там делает Макс? Почему он появляется с самого начала, с московского поезда ещё, и как оказывается в Кракове, если ехал в поезде в Вильнюс? Зачем он вообще там появляется? Для преемственности что ли только? Может быть и так, конечно.) Но есть и другое — мне постоянно казалось по ходу, что нечто мне стало ясно… но дойдя до финала, забыл, что именно. Про «замок», который некоторые носят с собой, в частности. И про увлечёнонсть, которая спасает. Иду искать.

И да, надо побывать в Вильнюсе.

 

---

О романе «Ключ из жёлтого металла» у меня в дневнике:

• Золотой ключик: первые впечатления
• Золотой ключик: счёт на пальцах. Спойлер
• Золотой ключик: “слишком много авторов”, спойлер №2

А также

• тэг «Макс Фрай»

Истинное я

Пелевин и Макс Фрай — это практически один и тот же писатель. Книжки про сэра Макса в смысле идей являются почти точным повторением пелевинского «Чапаева» — только в серии про Ехо всё разжёвано, и сопровождено забавными картинками для детей. А герои те же. Чапаев и сэр Джуффин — конечно, это один и тот же человек. Забавно, что даже мелочи вроде упоминания дыхательных техник совпадают.

Перечитывая Пелевина, чтобы не заниматься срочной, но неприятной работой, особенно ярко понимаешь, что значит «собрать за жизнь много духовных богатств«: очень хочется убежать, но слишком о многом они заставляют подумать, и остаёшься.

* * *

http://www.pelevin.nov.ru/texts/

По требованию издательства Эксмо, а именно Сергея Анурьева, директора по электронной коммерции, Администрация любимого сайта удалила все произведения автора 8 октября 2008 года.

Надо же, сто лет не заходил, а зашёл — и узнал, что опоздал всего на 4 дня. Впрочем, основное в электронном виде у меня есть.

* * *

Если уж об этом косвенно зашла речь. Самоубийство (один из способов «убежать» — а на физическом плане может быть и единственный) — само в себе является вещью максимально противоречивой. Это действие бесцельное и бессмысленное, так как его результатом оказывается исчезновение того, ради кого действие совершается, и кто мог бы знать его цель и воспользоваться ею. Казалось бы, нужно быть совершенно равнодушным к себе и окружающей реальности, чтобы поступать так, однако, судя по всему, происходит иначе: добровольно уходят из жизни люди не только не равнодушные к миру, но подверженные в отношении него самым сильным страстям.

Конечно, самоубийство — только самый явный случай. Человек часто поступает не менее странно с точки зрения банальной «менеджерской» логики целесобразности. Например, такое всем известное чувство, как лень. Или страх. Ведь иногда необходимо сделать мельчайшее, совершенно ерундовое физическое усилие, которое могло бы решить какую-то проблему, однако мы его не делаем — объясняя тем, что лень, страшно и т.д.. Почему, что мешает? Можно вспомнить и другое: например, читаешь книжку, и потом, оторвавшись, подумаешь о чём-то, никак, вроде бы, к книжке не относящемся — вот о том же самоубийстве. Придёшь к каким-то выводам. Почитаешь другую книжку — и уже не вспомнишь, что думал тогда, а думаешь что-то совсем другое. Как будто в другого человека превращаешься. А сны? Ведь мы в них живём. А потом забываем.

Из этих противоречий вроде как должно следовать, что человек раздвоен, размножен — и что есть некий «четвёртый» (по Пелевину) или «истинное я» (по Фраю) — тот, кто наблюдает наше привычное «я» со стороны, кто не подвержен страстям, кому мелочи безразличны и кто принимает разве что только самые важные решения в нашей жизни. Таких личностей внутри нас может быть много — одно «я» рассудком ставит цели, другое «я» ленится или боится, в то время как глубиное «я» (иногда его роль отводят природе, Богу или бессознательному) бесстрастно наблюдает за всем происходящем, отсчитывая оставшиеся секунды. Но эта теория нужна только для того, чтобы спасти логику целесообразности, разделив противоречивого человека на несколько субъектов, уже по определению обязанных подчиняться этой логике. (Вариант — построить логику поведения людей, сведя всё исключительно к бессознательному как единственной реальной сущности, объясняя человеческие страсти и странности рефлексами, инстинктами и психическими комплексами — но, в сущности, это то же самое).

Подразумевается, что каждый должен разобраться в себе, разделив себя на сущности и уничтожив лишнее, и в результате соответствовать схеме. Как это делается, описано в тех самых книжках Пелевина и Макса Фрая. Ищешь в себе «истинное я», а потом представляешь себя им, становишься им, уничтожая (умножая на ноль, превращая в ничто) всё, что окажется в остатке. Надо сказать, Макс Фрай честно пишет в «Жалобной книге», что найденное «истинное я» может оказаться и чужим, принадлежащим какому-нибудь пожирателю душ, или накху. Собственно, в том же романе явно говорится, что инициализация накха состоит в том, что он сначала съедает самого себя, а потом уже может то же проделывать с другими — примерно то же Пелевин изображает в «Generation П» и «Empire V».

Выстраивается схема: противоречивость в поведении и мыслях признаётся чем-то неправильным, и чтобы соблюсти цельность, каждый человек должен подчинить себя логике целесообразности и избавиться от страстей, выстроив внутри себя собственную «вертикаль власти». Кто сможет найти в себе «истинное я» (своё или чужое) и подчиниться ему, слиться с ним, отбросив остальное, те становятся успешными, а остальные — лузерами. Но если «истинное я» может оказаться чужим, стоит ли стремиться к слиянию с ним и быть его марионеткой? Вот в чём вопрос.

Может, стоит поступить иначе? Даже ровно наоборот. Оказаться в мире, где не существует ни Чапаева, ни его мрачной пустоты, ни обязательной целесообразности. Где нет выбора — быть накхом или пищей для накха. Где можно каждый миг быть собой.

Собственно, именно так у Макса Фрая поступил отправившийся к Мататаре Чингизид, а у Пелевина — уехавший в Париж Котовский. Не то чтобы мне нравилась вселенная с провонявшей клюквой вместо красной икры. Но они несомненно показывают правильный путь, хотя бы его возможность…